Палец на спуске - Страница 47

— Здравствуйте!

Ванек и Ержабек переглянулись и ответили гостю кивком головы, после чего тот сел.

— Что милостивый государь желает заказать? — раздался голос трактирщика. После такого обращения простым пивом не отделаешься: это было бы признаком невоспитанности.

«Совершенно чужой», только что произведенный в «милостивого государя», почувствовал в желудке приятное ощущение, словно туда попал изысканный розовый мускат. «Милостивый государь» вспомнил о тех временах, когда шампанское лилось рекой, а гости неслышно гуляли по пушистым коврам в его апартаментах с камином и их голоса звучали приятно и приглушенно, поскольку стены были обиты буком. Он вспомнил о временах, когда мог произносить вслух любые мысли и идеи, и это всякий раз приводило окружающих в восторг, хотя он не раз проверял их, заведомо говоря глупости. Они восторгались им, потому что он был богат. Воспоминания о прошлом вызвали головокружение, ведь ему уже не верилось, что он когда-нибудь снова этого дождется. Он, конечно, не предполагал, что трактирщик Ладя Цвекл величает «милостивым государем» каждого деревенского мужика.

Так вот, «милостивым государем» на этот раз оказался уполномоченный домового комитета пан Гавличек. Еще вчера вечером он решил про себя, что поедет в Бржезаны, чтобы посмотреть на местных чудаков, может быть, помочь своему новому приятелю Алоису, а главным образом для того, чтобы побыть за городом. Ведь сколько времени он никуда не выезжал!

— Что бы вы порекомендовали мне, пан главный официант?

Такое обращение буквально ошеломило трактирщика, ведь он отродясь не слыхивал, чтобы его так называли. Он расплылся в улыбке, решив достойно продолжать весь этот спектакль.

— Есть у меня в запасе превосходный коньячок, милостивый государь.

Гавличек дернул было руку, чтобы проверить, хватит ли у него в кошельке денег, но тут же вспомнил, что там целых две сотенных.

— Значит, три порции. Пардон, я ошибся, нас ведь тут четверо. Четыре порции!

Заведующему почтой и учителю ничего не оставалось, как сделать вид, что эти слова к ним не относятся, что речь идет о каких-то иных людях, Сидящих за другими столиками. Но пан Гавличек не позволил им долго изображать из себя безучастных лиц.

— Видите ли, мне у вас в Бржезанах нравится. А скажите, пожалуйста, пан Машин еще не возвратился?

Хитрющий Ванек отлично знал, что на подобные вопросы посторонних людей отвечать не рекомендуется, но это было бы невежливо. Поэтому он прибег к единственно возможной, весьма распространенной и проверенной форме ответа:

— Пан Машин? А почему он должен возвращаться? Разве он уехал?

Учитель Ержабек добродушным голосом добавил:

— С утра он здесь не бывает, но раз отсюда не уходил, значит, не может и возвратиться.

Ванек бросил на него беспокойный взгляд: этому учителю тоже следовало бы о чем-нибудь спросить, а не начинать сразу с поучений. Правда, положение можно еще поправить.

— Вы знакомы с паном Машином?

То, что Машин вчера уехал из Бржезан, было известно. Но Алоису каким-то чудом удалось утаить от всех цель и адрес своей поездки, так что приходилось лишь спокойно ожидать выяснения этих вопросов. Все равно, не пройдет и двух часов, как все станет известно, иначе и быть не может.

Появление в бржезанском трактире пана Гавличека придало, однако, всей этой истории оттенок зловещей таинственности, но вместе с этим предвещало и скорую разгадку.

Важно только не испортить дело. Впрочем деревенские жители намного лучше по сравнению с горожанами разбираются в человеческих взаимоотношениях, в предвидении всех зигзагов их жизни. Поэтому Ванек сразу почуял приближение крупных и необычайных событий.

Пан Гавличек, напротив, все еще пребывал в состоянии полнейшего благодушия. Ему было известно, что Алоис Машин скоро должен возвратиться в Бржезаны, и все. Но он не подозревал, что за минуту до его прибытия на автобусную станцию пан Алоис, прочитав на бумажке адрес пана Беранека, ушел на трамвайную остановку.

Итак, пан Гавличек представлял собой первую ласточку этой великой весны, вроде бы случайно залетевшую в Бржезаны, чтобы вместе со слетавшимися на помощь ему ястребами превратить весну в суровый декабрь.

— Да, конечно, мы знакомы с паном Машином, хотя встретились только вчера. Это очаровательный господин.

Ванек улыбнулся. Слово «очаровательный» вызвало в его сознании образ принарядившейся старушки.

— Так вы идете к нему в гости?

И тут пан Гавличек понял, что его подвергли допросу. Ему самому вся эта история тоже показалась удивительной: только вчера познакомились, а сегодня он идет к нему в гостя, не зная, вернулся тот домой или нет…

Отпив коньяку, он сначала посмаковал его, чтобы насладиться им, а потом подробно и с большим старанием рассказал обо всем: о том, что они пережили вчера вместе с Алоисом Машином, о том, что Алоис рассказал ему. Он сообщил, что сегодня к обеду из областного центра в Бржезаны прибывает очень важное лицо, а до его прибытия пан Машин обязан обойти своих знакомых и пригласить их на совещание. Необходимо будет наконец-то установить, кто на чьей стороне стоит, а также разоблачить и вывести на свет божий этого Якуба Пешека.

Обо всем этом пан Гавличек добросовестно рассказал. С первых же слов он обрел приподнятое расположение духа, поддержанию которого способствовало то, что он не обращал внимания на окружающих, не видел, как они относятся к его речи, какой отзвук она находит у слушателей. Пан Гавличек вновь почувствовал себя словно в своем кругу, где остроумно перемывались косточки «чужих» людей или строились прогнозы насчет их дальнейшей судьбы, но делалось это так тонко, что достаточно ему было шевельнуть пальцем, как все наговоры на человека забывались и к нему вновь можно было обращаться, надев личину друга и товарища.